Принцип неопределенности
Чуть больше месяца назад один автор популярных книжек предложил национализировать американские банки. Но на смех поднят не был - потому что зовут его Нассим Талеб, и он предсказал кризис банковской системы ещё восемь лет назад
Автор: Денис Сергеевич Гончаров
| Раздел: Статьи |
Дата: 13 марта 2009 года
Чуть больше месяца назад один автор довольно популярных книжек предложил национализировать американские банки. В нормальном мире такие события обычно проходят по разряду курьезов. Однако агентство Bloomberg (о котором автор в своих книжках упоминал, но никогда в положительном ключе) не подняло автора на смех. Вместо этого сотрудники агентства связались с бывшим экономическим советником Билла Клинтона и руководителями JPMorgan Chase и Deutsche Bank и попросили их прокомментировать это высказывание. Все дело в том, что автора зовут Нассим Талеб, и он предсказал кризис банковской системы ещё восемь лет назад.
Самое поразительное в этом предсказании, пожалуй, то, что оно было в каком-то смысле случайно. Это побочный результат размышлений Талеба о более серьёзных, как ему кажется, вещах. В предисловии к своей первой книжке ("Одураченные случайностью") он подчеркивает, что иллюстрирует свои выводы примерами финансовых рынков не потому, что это единственно возможная иллюстрация, а потому, что эти рынки ему хорошо знакомы - писательской карьере Талеба предшествовала карьера трейдера. Вторая книга, выпущенный в 2007 году "Черный лебедь", в целом рассчитана на более широкую аудиторию, и отсылок к трейдерскому опыту в ней заметно меньше. И обе книги посвящены тому, что человеческие существа в целом не умеют обращаться со случайностями, не понимают, а зачастую даже не видят их.
Случайность против предубеждения
Выкладки Талеба плохо поддаются краткому пересказу, но в очень грубом изложении система взглядов, описанная в "Одураченных случайностью" и "Черном лебеде", выглядит так. Мы не умеем обращаться со случайностью, потому что поколения за поколением выживали благодаря нашему умению находить закономерности. В итоге мы вполне успешно находим закономерности даже там, где их нет. Мир современного человека максимально упорядочен и детерминирован. Мы создаем логические цепочки на пустом месте. Любое событие имеет причину, любой поступок имеет последствия, и эти последствия, как правило, можно предвидеть.
К сожалению, реальность устроена иначе.
В подтверждение нашей вероятностной слепоты Талеб приводит такой пример. Кто из нас не восхищался успешными людьми? Кто не пытался скопировать чужие стратегии успеха в надежде, что они сработают и в его случае? Кто, в конце концов, может усомниться в величии Александра Македонского, который благодаря отваге и мудрости вошел в историю, тогда как его менее удачливые конкуренты из близлежащих столетий сегодня известны разве что горстке библиотечных крыс?
Но дело в том, говорит Талеб, что Александр Македонский и другие великие стратеги, возможно, всего лишь опасные идиоты - может быть, они преуспели не потому, что были так уж мудры и отважны. Куда вероятнее другое: мы сами приписываем им эти качества лишь на том основании, что известные нам исторические персонажи добились успеха. Тогда как в действительности им попросту могло очень повезти. Разумеется, это не означает, что все исторические или бизнес-персонажи - опасные, но везучие идиоты, однако согласитесь, что такая версия выдвигается очень редко, хотя, как будет показано дальше, она как минимум имеет те же права, что и общепринятая трактовка.
Многочисленные искажения, мешающие нам рассмотреть истинное лицо Александра Македонского, раз за разом меняли его историю и в конце концов превратили ее в знакомую нам историю восхождения и успеха, где главную роль сыграли его личные качества. Сам Александр Македонский наверняка был уверен, что своим успехом обязан прежде всего себе. Разумеется, нам неизвестно, что он думал на этот счет, но мы, люди, склонны приписывать себе успехи, тогда как про случай вспоминаем, лишь когда дело доходит до неудач. Кроме того, историю пишут победители, и, как следствие, о проигравших в истории говорится или мало, или ничего. Мы не знаем и не можем знать, сколько побежденных полководцев осталось на полях сражений, потому что, как бы это помягче, кому они нужны? А значит, мы не можем отрицать, что любой успех - всего лишь следствие того, что изначально у нас была большая выборка. Неудачники незаметно для нас отсеялись, тогда как мы сфокусировались на тех, кто преуспел. Таким образом, бизнесмен А., восхищающий нас дальновидностью и смелостью брать на себя риски, такой молодец не потому, что он дальновиден, а потому, что тысячи точно таких же бизнесменов, как он, потерпели неудачу.
Проиллюстрировать последний (не интуитивный) тезис можно на примере "русской рулетки", в которой за каждую осечку полагается миллион долларов, а во всех остальных случаях - смерть (в барабане только один патрон, хотя это и не имеет принципиального значения). При наличии довольно большой выборки лет через тридцать мы будем иметь несколько живых и здоровых мультимиллионеров. Более того, каждый из них будет уверен, что он лучше своих мертвых конкурентов. Но если он и превосходит их в чем-то, то скорее в везении. Его успех - следствие маловероятного стечения обстоятельств.
Пример с рулеткой может показаться надуманным, но многие трейдеры в течение нескольких лет занимались ровно такой же игрой - и теперь мы знаем, что патрон в барабане все-таки был. Интересно, что успех трейдеров, предпочитающих закономерности случайностям, почти вытеснил из финансовой экосферы их более осторожных коллег - ведь "неудачники" на коротких и средних дистанциях показывали менее впечатляющие результаты, и хотя риски, которые они брали на себя, тоже были намного меньше, до кризиса это мало кого интересовало.
Стратегии успешных людей очень часто кажутся более эффективными (и, как следствие, более привлекательными), но они, как правило, не учитывают возможности маловероятного, но все же вероятного проигрыша. 1 Проигрыша, который обнуляет результат. Но если событие маловероятно, из этого вовсе не следует, что оно не произойдет никогда. Многие молодые отцы знают, что это так.
Случайность против стратегии
Наше непонимание прошлого приводит к неверной оценке будущего. Склонность к поиску закономерностей заставляет нас предполагать, что повторяемость является гарантией результата. В простейших случаях здравый смысл подсказывает, что это не так - из того, что Иван Иванович не умирал двадцать тысяч дней подряд, вовсе не следует, что он бессмертен. Но в менее прозрачных ситуациях здравый смысл (он же, согласно Эйнштейну, набор заблуждений, которые скапливаются в человеке с возрастом) скорее мешает: с чего бы акциям, которые несколько лет подряд показывали устойчивый рост, завтра упасть в цене? Вроде бы и не с чего. Но это не является гарантией от падения.
Разумеется, в том, что мы умеем продолжать последовательности, есть смысл. Это умение - одно из главных эволюционных преимуществ. И оно же является источником нашей слабости, потому что, хорошо продолжая последовательности, мы склонны недооценивать роль случайности в прошлом, будущем и настоящем. Мы плохо считаем вероятности, но еще хуже оцениваем ожидание - то есть вероятность с учетом теоретически получаемого результата. Модель с "русской рулеткой" и миллионом безумна, потому что проигравший теряет гораздо больше, чем может себе позволить. Тем не менее ежедневно сотни тысяч людей играют в похожие игры - и в конечном счете проигрывают.
Ни наша культура, ни наука не могут помочь нам в борьбе против случайности - и там и там, благодаря особенностям человеческого мышления, царствует культ причинности. Кроме того, многие дисциплины - например, статистика - словно созданы только для того, чтобы дать нам искаженное представление о реальности и свести роль случайности к незначимой величине. Философия? Талеб с издевкой цитирует малопонятные пассажи из Гегеля (хотя с уважением относится к Юму и Попперу, но это, скорее, исключения). Экономика? В изложении Талеба экономисты предстают даже не псевдоучеными, а клубом профессиональных мошенников, которые для вящей убедительности выучили несколько формул. Рыночная аналитика? По сравнению с экспертами рынка академические экономисты - это кристально честные люди.
Тем не менее, выход есть.
Стратегия против случайности
Маловероятное, принципиально непредсказуемое, но все же возможное событие, которое меняет привычный порядок вещей, Талеб вслед за Юмом называет "черным лебедем" 2. Долгие годы считалось, что лебеди бывают только белого цвета. И никаких причин сомневаться в этом не было. Пока не открыли Австралию, а вместе с ней - радикально черных лебедей.
Если задуматься, по человеческой истории летают целые стаи черных лебедей. Кто мог предсказать революцию 1917 года хотя бы за пять лет до этого? Кто в начале 1930-х мог предвидеть приход к власти в Германии Гитлера и Вторую мировую войну? Распад Советского Союза? Интернет? Исламский терроризм и 9/11? Дефолт 1998 года? Самым частым словом в честном учебнике по новейшей истории определенно должно стать наречие "внезапно". Современникам трудно предвидеть собственное будущее не только из-за отсутствия перспективы, но и потому, что это будущее случайно, и кажущаяся неизбежность исторических событий - это зачастую приписываемое, а не присущее им свойство.
Это не значит, что мы беспомощны перед лицом случайности. Это значит, что мы должны учитывать любые маловероятные события и закладываться на то, что все пойдет не так, даже если у нас нет никаких оснований к подобным выводам. Это увеличивает издержки. Но любой другой подход увеличивает риски до смертельного уровня.
Сам Талеб очень неплохо зарабатывает на черных лебедях. Он годами теряет небольшие деньги на опционах в ожидании маловероятного, но значительного кризиса, который с лихвой вернет ему все вложения. Это не единственно возможная стратегия. С тем же успехом можно ставить на то, что кризиса не будет (но при этом не экономить на страховке от него), - просто в этом случае игрок зарабатывает в час по чайной ложке на протяжении длительного времени. Однако это верная ложка, которая не угрожает ни его жизни, ни его здоровью, ни его финансовому состоянию.
Талеб успешен как трейдер, но его писательская карьера стартовала еще лучше. Его первая книжка стала бестселлером - пожалуй, в равной степени благодаря качеству обсуждаемых в ней идей и их психологической привлекательности (согласитесь, всегда приятно узнать, что преуспевающий сосед или одноклассник не умнее и сильнее тебя, а просто везучий дурак). Вторая книга, "Черный лебедь", продавалась так хорошо, что аванс за третью книгу составил, по слухам, четыре миллиона долларов. Меньше чем за десять лет 3
превратился из успешного трейдера сначала в финансового гуру, а потом - в хорошо оплачиваемого интерпретатора реальности вообще.
Впрочем, нельзя исключать, что Талебу просто повезло. Вы же знаете, как это бывает.
1. Впрочем, даже качественные стратегии не универсальны. Успешная стратегия была успешна именно в том месте и в том времени, в котором она была применена, - в этом совпадении, собственно, и заключается везение победителя. [вернуться]
2. Феномену "черного лебедя" почти целиком посвящена вторая книга, но само понятие вводится ещё в первой. [вернуться]
Vova
